В башкирской мифологии содержится много сюжетов, связанных с развитым культом медведя. Некоторые роды и родовые подразделения башкир носят «медвежьи» этнонимы. Так, в составе башкирских племен бурзян, кыпсак и усерган имеются роды «Айыу» («Медведь»). Под тем же названием известны родовые подразделения у усерган, бурзян, кара (карый)-кыпсаков, тангауров, тамьянцев, айлинцев, шайтан-кудейцев, улу-катайцев, кузгун-катайцев, кубаляк-табынцев сынрянцев, ирэктинцев и кайпанцев В этногенетических преданиях часть этих родов и родовых подразделений объясняют свое происхождение тем, что они якобы являются потомками тех мифических первопредков, которые родились от сожительства девушки или женщины с медведем, обладавшим человеческими качествами.

В 1960 г. в д.Кутусово Александровского района Оренбургской области фольклористом А.Н.Киреевым записана легенда о возникновении родового подразделения «Айыу apahы» у бурзян. Один охотник принес в свой аул из леса медвежонка, который заговорил по-человечески - это был медведь-человек. Когда он подрос, решили женить его, но долго не могли подыскать подходящую невесту. Сила у него была слишком большая. В долине р.Ток (Оренбургская область) нашлась все-таки девушка-богатырка, способная вступить в единоборство с ним. Ее и сосватали. От этого брака произошло родовое подразделение «Айыу apahы».

Отзвуки воззрений о возможности рождения ребенка от сожительства с медведем проглядываются в родильном обряде башкир. Во время первого купания ребенка в бане для отвода дурного глаза или против козней зловредных духов повитухи приговаривали: «Не мое дитя, а дитя медведя и волка!» .
Пережитки мнения, что медведь происхождением из человеческой породы и обладает человеческими качествами, встречаются в поверьях и предрассудках башкир. Бывалые бурзянские охотники и сегодня утверждают, что если снять шкуру с убитого медведя и положить тушу на спину - она выглядит как женщина с длинными грудями, а если опрокинуть ее на другую сторону - как мужчина без головы. До недавнего времени башкиры готовились к охоте на медведя без широкой огласки, старались держать в секрете сборы на охоту. При выходе на охоту и во время охоты не называли громко медведя по имени - «айыу», а  говорили в иносказательной форме: «лап-лоп» (звук, издаваемый при ходьбе грузного человека или животного), «алпан-толпан» (досл., «вразвалку»), «думбай» («неповоротливый»), «урман эй??е» («хозяин леса»), «урман kото» («лесной дух»), «олатай» («дедушка»), «алып» («богатырь») и т.д.. Возвращались с охоты другой дорогой и, если охота была удачной, избегали встречи с людьми и ответов на вопросы о добыче. В основе этих предосторожностей и запретов лежали вера в то, что медведь не только слышит человеческую речь, но и понимает ее, что дух убитого медведя или другие медведи могут отомстить охотникам.

Необходимо отметить, что, по некоторым источникам, у башкир существовало табу на охоту на медведя и на поедание его мяса.
Как известно, важнейшими составными элементами тотемизма были праздники в честь тотемов, которые впоследствии трансформировались в промысловые обряды. В этнографической литературе накоплен богатый материал по данной проблеме у самых различных народов мира. Их реликтовые остатки прослеживаются и в башкирских обычаях и обрядах.
Еще в конце XIX - начале XX вв. башкиры Учалинского и Абзелиловского районов Башкортостана, а также Пермской и Свердловской областей справляли после удачной охоты на медведя праздник «Айыу туйы» («Медвежий праздник»). Согласно источникам, он проводился в двух вариантах, отличающихся друг от друга деталями.
Как далекие отзвуки медвежьих праздников следует воспринимать и некоторые элементы башкирского свадебного обряда. Так, у башкир Баймакского района в последний день свадьбы на стороне родителей невесты во время трапезы появлялся «кнутовщик» («сыбыртkысы») - старший брат невесты или ее близкий родственник в шубе, вывернутой наизнанку, перетянутой кушаком, шапкой на голове и с кнутом, сплетенным из соломы или травы и завязанным в конце тремя красными лентами. Он, размахивая кнутом над головой и приплясывая, заявлял: «Лошади запряжены, хвосты их завязаны в узел, медвежья шуба надета, можете трогаться с места. До свидания! До свидания!» Потом, подойдя к главному свату, отцу жениха, слегка ударял его кнутом по спине. В ответ сват привязывал к ленточке на конце кнута деньги. Таким образом, кнутовщик обращался к каждому из сватов и сватий, которые должны были откупиться деньгами (мужчины) или подарками (женщины), привязав их к ленточкам на конце кнута. Собранные деньги и подарки кнутовщик отдавал снохам невесты («е?г?л?р»), а те в свою очередь выставляли на стол прощальное угощенье «сыбыртkы ашы» (досл, «пища кнута»), купленное, будто бы, на собранные деньги.

В башкирской мифологии медведь оказывает благотворное влияние на судьбы людей. В них благодарные медведи оживляют героев, зализав их раны («Два брата»), спасают от неминуемой гибели, убив демоническую птицу («Езтырнак»), дэва («Два брата») или, напугав преследовавших разбойников («Ак келэт» («Белая  клеть»)), освобождают из заточения жену хозяина («Езтырнак») или самого батыра («Хылубика и Яркей»), помогают собрать разбежавшихся в разные стороны в лесу волшебных коней колдуньи («Майсарвар») или колдуна(«Девушка, егет и дэв»).
На базе древнейших убеждений о тождестве медведя и человека, происхождении их друг от друга и о способности влиять взаимному размножению у предков башкир формировалось мнение, что медведь, как прародитель, может воздействовать на плодовитость женщин и охранять жизнь новорожденных детей. Для того чтобы уберечь жизнь ребенка, не допустить его подмены злыми духами и от сглаза в Белорецком, Бурзянском, Абзелиловском и Хайбуллинском районах Республики Башкортостан на шею ребенка или к его колыбели подвешивали медвежьи когти и клыки.
Есть достаточно оснований думать, что в прошлом башкиры преклонялись перед медведем как перед божественным животным. Об этом свидетельствуют пережитки воззрений о покровительстве медведей над жизнью и деятельностью людей, а также рудименты профилактической и лечебной магии связанные с культом медведя. Башкиры считали медведя хозяином леса. Этот мотив отражается в сказочном фольклоре и эпических произведениях.
Фольклорные, этнографические и археологические источники свидетельствуют о широкой распространенности культа медведя среди разных народов мира.

 

По материалам: Илимбетова А.Ф. Отражение культа медведя в мифологии и народных традициях башкир // Актуальные проблемы истории, языка м культуры Башкортостана: Сборник научных трудов молодых ученых ИИЯЛ УНЦ РАН. – Уфа: Деловая династия, 2008. – III выпуск. – 240 с. – С.107-119.